Глава «Левада-центра» Гудков: 95-процентной вероятностью Путин получит абсолютное большинство

Директору «Левада-центра» Льву Гудкову 26 ноября в Кельне вручили премию имени Льва Копелева за свободу и права человека. После вручения премии Гудков в интервью DW дал оценку нынешней ситуации в России и грядущим президентским выборам, а также объяснил, чего не хватает Западу в отношениях с Москвой.

DW: Что для вас означает премия Льва Копелева?

Лев Гудков: Я чрезвычайно горд премией Копелева. Это признание значимости нашей работы и выражение солидарности. Потому что в России к нашим данным крайне противоречивое отношение. Люди выражают такую мысль: «Не хочу я верить в то, что вы говорите, не хочу признавать это». Потому что это демотивирует, вызывает ощущение бесперспективности. Для нас уныние и бессилие — непозволительная роскошь. Надо говорить, что есть, это чрезвычайно важно, потому что в России крайний дефицит понимания того, что происходит, чрезвычайно бедная интерпретация происходящего.

Экс-президент ФРГ Йоахим Гаук (второй слева) награждает Льва Гудкова премией Льва Копелева

Есть иллюзии либералов, демократов о том, что путинский режим вот-вот развалится. Мы как раз говорим, что он обладает определенным ресурсом устойчивости. Он все равно развалится когда-то, но нескоро. Сопротивление нашим диагнозам, нашим анализам чрезвычайно значимое. Для нас признание со стороны компетентного сообщества Германии, политиков, аналитиков чрезвычайно важно и психологически, потому что работает пропаганда, дискредитирующая нас — и в научном, интеллектуальном смысле (то, что мы правильно работаем).

- Тот факт, что вас пригласили в Кельн, пропаганда может использовать для дальнейшей дискредитации.

— Непременно будет, но есть некоторый предел уступчивости. Надо в какой-то момент сказать — стою и не могу иначе. Надо продолжать работать. Надо понимать, что происходит. Развитие событий в России действительно опасно для европейского сообщества. Надо это понимать с полной ясностью. Мне кажется то, чего не хватает здесь на Западе, это некоторой трезвости анализа, моральной ясности. Потому что экономические и политические интересы очень часто толкают к прагматическому цинизму, что не решает проблем, а только оттягивает или усугубляет их. Мне кажется, что ясность диагноза чрезвычайно важна в данной ситуации.

- А какой диагноз вы ставите России?

— Токсичное государство, опасное государство, сохраняющее свою легитимность через провоцирование конфликтов, через угрозу войны, через угрозу конфронтации. Тем самым мобилизующее общество внутри России на поддержку власти. Это единственный ресурс сегодня у режима. Мне кажется, это крайне опасное развитие ситуации.

- Как оцениваете предстоящие выборы президента России?

— Исход предопределен. С 95-процентной вероятностью Путин будет выдвинут и получит абсолютное большинство. По нашим данным, уже сейчас 63 процента готовы проголосовать за него. Это не выборы, потому что оппоненты или соперники Путина не будут допущены.

- Вы имеете в виду Алексея Навального?

— Навального прежде всего. Поэтому это имитация. Это то, что называется в политологии аккламация того, у кого есть власть уже. Навального явно совершенно не допустят к выборам, потому что это действительно единственный оппонент. Он очень талантливый политик. Можно сказать, что он единственный вообще политик в России.

- Накануне вручения вам премии в Германии издали книгу ваших трудов на немецком. Это стало для вас сюрпризом?

— Абсолютная, полная неожиданность. Это было во время моей встречи в Фонде Копелева (Lew Kopelew Stiftung). Манфред Заппер (Manfred Sapper) совершенно неожиданно для меня вытащил эту книгу и представил, чем меня подверг в полное смущение, некоторое время я не мог просто отвечать на вопросы.

- Главный редактор немецкого журнала Osteuropa Манфред Заппер подчеркнул, что вы помогаете ученым и журналистам за рубежом понять Россию. Как вы считаете, это одна из ваших задач?

— Наша задача, как ее сформулировал мой учитель Юрий Левада: мы — зеркало общества. Мы — градусник его настроений. Мы — интерпретаторы того, что происходит. Наши данные редко бывают радостные и обнадеживающие. Но если мы ведем свою работу честно, то нам нечего стыдиться. Очень часто мы выступаем как патологоанатомы демократии. Но и это тоже нужно.

- Когда данные нерадостные, что помогает вам сохранить оптимизм?

— Они действительно депрессивные очень часто. Они не внушают оптимизма, радости. Но, с научной точки зрения, это чрезвычайно важно и имеет значение не только для России. Мы описываем один из видов репрессивных режимов. Это часть общей работы западной мысли, работы западных социальных наук по анализу процессов перехода, демократического транзита, модернизации. Хотя это совсем неоднозначный процесс.

- Вы пытаетесь дистанцироваться?

— Это не помогает. Тут нужно держать дистанцию между диагнозом, между нашими методами и собственными чувствами. Это, конечно, совершенно разные плоскости. Как бы я не относился к происходящему, я должен работать как врач или как аналитик. С некоторой дистанцией по отношению к происходящему. Иначе я окажусь в плену собственных иллюзий и буду выдавать свои желания за реальность, как это очень часто бывает.